Творчество педагогов

Т. В. Киселева
Монолог будущего десятиклассника

Июль. Жара. Средина лета.
Дано нам время отдыхать,
Но надо не забыть при этом
«По списку» книжки прочитать!


И вот, на чтенье отдых тратя,
Сижу за классикою я…
Да разве мне каникул хватит
На все произведения?!


Недавно гости приезжали
(я в это время не читал),
Когда по Питеру гуляли,
Про список мне напоминал


И Медный всадник, и Кутузов,
Что у Казанского стоит
И, как когда-то бить французов,
«Войну и мир» читать велит…

На дачу выезд не был лишним-
Ел в огороде всё подряд,
Когда ж черёд дошёл до вишни,
То вспомнил я тот самый сад...


«Сад» мною тоже не прочитан,
Он в списке, кажется, в конце,
А воздух весь грозой пропитан!
«Грозой»! — улыбка на лице…


Родители меня ругают,
Показывая строгий нрав,
Они детей не понимают-
Тургенев был, конечно, прав!..


Некрасов взят, но у поэта
Ответ я что-то не нашёл:
Кому у нас в средине лета
Живётся всё же хорошо???

В. А. Доманский
Очерк «В Михайловском»

Я попытался задуматься над вопросами: Почему нас так тянет в Михайловское?
Почему в этих местах всякий раз учащенно начинает биться сердце? Почему стесняешься здесь, как нигде, своей суетливости и обыденности?
Отправляюсь пешком из Петровского в Михайловское по берегу озера Кучане. Пьянящая лесная свежесть, многоголосье птиц, среди которых резко выделяется стрекот сорок, неторопливый, отзывающийся эхом голос кукушки, журчанье соловьиных трелей; под ногами шуршат сухие ветки, шумят вековые сосны — современницы и ровесницы Пушкина.
Лесная дорога то круто поднимается в гору среди поваленных сосен и хлещущих по лицу кустарников, то полого спускается к самому озеру, играющему при ярком солнце тысячами маленьких зеркал. Особенно красива эта игра и полыханье солнечных зайчиков с высокого холма сквозь кружева еще не распустившихся веток.
У озера дорога вязкая, топкая, со всеми признаками недавнего стремительного таяния снегов. На берегу специально отведенное место для костра с двумя шестами для котелка, охапка дров, два-три кругляка для сиденья. Заночует кто-нибудь здесь на берегу озера, всматриваясь в далекий огонек Михайловского, встретит стыдливую зарю у догорающих углей костра и столько передумает за короткую летнюю ночь, снимет с души всю ненужную шелуху, и по-новому зазвучат воспомянутые строки поэта, скрывающие свою внезапную лирическую силу в суматохе жизни.
Иду осторожно, боясь наступить на голубенькие глазки сон-травы, вобравшие в себя удивительную голубизну северного неба. Пытаюсь себе представить гуляющего по этим местам поэта. Все тогда было примерно таким же: цвела сон-трава, куковала кукушка, покрывались робким юношеским пушком ветки деревьев, шумели в своей вековой печали сосны, серебрилось и морщинилось озеро. Но о чем думал в это время поэт — знают разве эти немногие из оставшихся сосен, возле которых он останавливался, проводил по гладким стволам своей маленькой ладонью, вслушиваясь в их размеренный гул. Кажется, что ритм многих его стихов подсказан именно этим размеренным гулом, за которым, как и
в стихах, необычайная торжественность и скрытая печаль. К берегу причалила лодка с тремя мальчиками; они очень оживлены, размахивают руками: говорят о футболе. Вначале меня это удивило. Казалось, здесь можно говорить только полушепотом и только о поэзии. Но, побродив одиноко по пустынной усадьбе поэта, осмотрев дуплистые улья – «восковые кельи», пугало, стоящее на грядках, беспечно плавающих уток в пруду возле «острова уединенья», сам «опальный домик», в котором нет и намека на парадность и щегольство хотя бы Петровского, и, наконец, затворив за собой калитку возле домика няни, я неожиданно вспомнил, глядя на скромный забор из березовых палок, очень простые, но так трогательно волнующие своей естественностью картины русской природы и быта из отрывков «Путешествия
Онегина»:


Люблю песчаный косогор,
Перед избушкой две рябины,
Калитку, сломанный забор,
На небе серенькие тучи,
Перед гумном соломы кучи
Да пруд под сенью ив густых,
Раздолье уток молодых.


Разве не подумаешь после этого, что поэзия – в естественности и простоте жизни! И все, с чем соприкасается душа поэта, озаряется дивным светом гармонии и красоты. И все это — Михайловские рощи, извилистая Сороть, серебристые озера, стыдливые зори, багровые закаты с червонными полосами по всему небу, раскатистые трели соловья в «безмолвии» и трепетности ночей, северная голубизна неба, нежаркое солнце, легкий шаловливый ветерок – хранят открывающуюся нам поэзию. Мы прикасаемся к ней, и она оживает в нас.